Соотношение связей в опыте советской архитектуры
Характер зодчества каиболее ярко отражает прежде всего его отношение к среде, предназначенной для жизни общества. Советская архитектура в этом отношении исключительное явление. В самом начале своего становления — в 20-е и 30-е годы— она сделала решительный переход от проектирования отдельных элементов, составляющих среду (что было характерно для прошлых исторических эпох) к их функциональной и художественной целостности. И это было закономерно, социально обусловлено. Впервые в истории перед архитекторами была поставлена задача — создать наилучшие социально-функциональные и эстетические условия труда, быта и отдыха для всего населения независимо от социальной или имущественной дифференциации. Реализация этих задач открыла новую-зру в истории архитектуры.
Зодчество включилось в реальный процесс жизнестроитель-ства, который означал не только обусловленность архитектуры определенными потребностями, но и.активное воздействие на их формирование и развитие. При этом утилитарные качества являлись средством физической организации жизненных процессов, культурно-эстетические — одним из способов формирования духовных и нравственных качеств личности.
Идеи функциональной и художественной целостности новой среды должны были неизбежно привести к решению и тех задач, которые являются главной темой настоящей монографии. Но для этого было необходимо определенное время.
Проследим решение проблемы целостности как фундаментальной основы для решения любых связей со средой на микро- и макроуровне архитектуры. На микроуровне движение к целостности происходит через проектирование отдельных зданий: проблема единства связывается с проблемами формообразования.
Рационалисты, организовавшие в 1923 г. Ассоциацию новых архитекторов (АСНОВА), наряду с необходимостью органической связи пролетарской архитектуры с функцией и конструкцией, важными ее качествами признают пластическое единство всех элементов архитектурного ансамбля от отдельных сооружений до комплекса социалистического города, активную пластическую связь архитектуры и природы, органическое соответствие пластических форм характеру их восприятия.
В то же время рационалисты, пытаясь открыть законы полноценного формообразования, большое внимание уделяют формальным аспектам архитектуры. Они стремятся к созданию форм, которые могли бы быть выразителями психических состояний человека. Так, Н. Ладовскин пытается применить в архитектуре рациональные и систематические методы науки и техники, развивая аналитический метод для научного объяснения влияния геометрических форм на человеческую психику. Однако трудно согласиться с трактовкой архитектурной рациональности, использованной АСНОВА применительно к экономии психо-физической энергии, расходуемой при восприятии пространственных и функциональных свойств сооружения. И наше отношение к этому аспекту рациональности отрицательно, несмотря на то, что члены АСНОВА не связывали его с упрощением архитектурных форм, а лишь с необходимостью их логической организации и ясностью выражения. Как показывает опыт, относительная простота архитектурных форм определяется прежде всего их содержанием, точно так же, как и содержанием среды, способной усложнить формообразование.
Конструктивисты, создавшие в 1925 г. Объединение современных архитекторов (ОСА), главным считали выражение во внешних формах сооружений их функционально-конструктивной основы. Условием реализации этого принципа они признавали развертывание замысла «изнутри — наружу». Гак формировались асимметричные, открытые и свободные по конфигурации планы, дающие возможность получить тесную связь внутреннего пространства с внешним. Наряду с этим, оценивая восприятие архитектурных форм, они допускали ту >ке ошибку, что и рационалисты: считали необходимостью экономию психической энергии, а не ее трату.
Во внешних композиционных связях архитектурных форм главное значение приобретают пространственные. И это естественно. Организация пространства — первооснова среды, предназначенной для жизни и деятельности человека. Пространственно развитые объемы, выражающие свое содержание, оказывают мощное воздействие на конфигурацию пространственной среды. В то же время выражение внутреннего содержания как главной ценности архитектурных форм позволяет им расширить свой диалог с окружающим пространством.
В Москве в клубе им. И. В. Русакова, построенном по проекту архитектора К. С. Мельникова (1927 г.), динамические выступы объемов аудиторий, «рвущиеся» вверх, обладают огромной пространственной силой. Внедряясь в пространство, они вызывают ответное вторжение пространства в их массу.
В проекте здания Института библиотековедения им. В. И. Ленина (1927 г., архит. И. И. Леонидов) узкие и вытянутые объемы стремительно «внедряются» в пространство по трем координатным взаимно перпендикулярным осям. Объемы «захватывают» пространство не только вширь, но и вверх. Взрывооб-разное расширение объемов в пространство находит яркую трактовку в композиции шарообразной аудитории на 1 тыс. мест. Поддержанный конусообразной открытой конструкцией, опирающейся на свою вершину, и тросами-растяжками, шар аудитории «взлетает» вверх, бросая вызов закону тяготения. В целом это концентрированное отражение идеалов архитектуры XX в., ее конструктивных, функциональных, пространственных и выразительных возможностей.
Тема покорения пространства получает своеобразную трактовку в архитектурных фантазиях Я. Г. Чернихова. Сохраняя принцип трех координатных осей, он усложняет общую структуру объемов. Они «внедряются» в пространство группами и рядами.
Идея преодоления сил гравитации не была в полной мере новой для искусства. Она доминировала в творчестве русских художников и поэтов начала века, но только после Октябрьской революции получила наиболее яркое выражение. В 20-х годах у советских архитекторов возникает идея «летающих городов». В 1921 г. П. Митурич создает объемные композиции, которые называет «пространственной графикой». Их образ связан с преодолением сил тяжести.
Идеи динамических архитектурных форм, связанные с нетрадиционным отношением к пространству, наглядно проявляются в творчестве Э. Лисицкого. «Горизонтальные небоскребы» (совм. с М. Стамом) представляют здания, оторванные от земли. В отличие от американских небоскребов, их основное полезное пространство было заключено в горизонтальный блок, поддержанный вертикальным объемом коммуникаций. Это были организмы в пространстве, которые можно было рассмотреть с шести направлений. Аналогичными динамическими свойствами обладали и другие «подвешенные» структуры, разработанные Лпсицким.
Работа в этом направлении, безусловно, стимулировала поиски новых конструктивных решений, но неизбежно могла принести к созданию форм, плохо связанных с землей, «плавающих» в пространстве, т. е. форм, не имеющих необходимых внешних связей с визуальными характеристиками среды. Яркая демонстрация таких форм — фантастический проект «города в воздухе» Г. Т. Крутикова.
После творческой перестройки в середине 50-х годов при неизменном внимании к эстетической ценности архитектурных форм акцент делается на решение функциональных и инженерно-технических задач. Однако стремление к количеству приводит к упрощению архитектурных форм. Вот почему в середине 50 — начале 60-х годов проблема включения архитектурных форм в природную среду решалась несколько упрощенно — одним доступным тогда способом целесообразного расположения зданий.
В 70—80-ё годы реальностью становится гибкая «реакция» архитектурных форм на эстетические качества природной среды. Усовершенствованные конструкции формируют предпосылки создания сооружений, способных стать неотъемлемыми элементами природного ландшафта. И в первую очередь, что закономерно, связи с природной средой решаются в рекреационных зонах, т. е. при строительстве учреждений для отдыха и лечения. Одна из причин, препятствовавших получению положительных результатов, — нарушение необходимой связи между системой проектирования и строительства. В 50-е годы при переходе к индустриальной технологии строительство из средств осуществления проекта стало целью. Архитектуру в большинстве случаев подавляли узкими интересами подрядчика. Для преодоления другой причины — отсутствия научно-теоретиче-ских основ и обусловленных наукой критериев — приобрело значение обобщение практического опыта. Так, в монографии В. П. Стаускаса «Градостроительная организация районов и центров отдыха» один из разделов посвящен связям застройки рекреационных центров с природным ландшафтом. В исследовании Ю. Б. Хромова «Организация систем отдыха, туризма и охрана природной среды на севере» рассмотрены некоторые приемы гармонизации архитектурных форм с природным рельефом на основе преемственности традиций северного зодчества. Но особый интерес представляет работа О. Г. Максимова и Е. А. Ополовниковой «Горно-рекреационные комплексы», где, в частности, рассмотрено: влияние структуры горного, ландшафта на архитектурно-планировочную композицию комплексов; пластические методы построения горно-рекреационных комплексов; основные приемы объемно-пространственных решений горно-рекреационных комплексов.
Опыт строительства учреждений для отдыха и лечения в различных географических зонах, крайне важен, но также требуе более широких и глубоких обобщений на методологическом уровне. Вкладом в решение связей на таком уровне является труд народного архитектора СССР, доктора архитектуры А. Т. Полянского «Архитектурное творчество и стандартизация строительства». Путь к гармоничным связям для него ле-j жит через усовершенствование методов типизации и стандарта.: Обобщая свой богатый творческий опыт, Полянский показывает пути дальнейшего совершенствования архитектурных форм и их связей с природным ландшафтом.
Важное методологическое значение приобрела работа В. Павличенкова, рассматривающего связи искусственно созданного и природной среды с использованием системного метода.
Однако идеологическая основа целостности формируемой для человека среды уже в первое пятнадцатилетие советской архитектуры (1917—1932) получила наиболее яркое выражение на уровне градостроительного и регионального проектирования. Объединение архитекторов-урбанистов (АРУ) всего за три года своего существования (1928—1931 гг.) разработало ряд новаторских предложений, утверждающих новую концепцию художественной целостности городской среды. Так осуществлялся переход от города как массива тесно переплетающихся и спонтанно связанных функций и объемов к городу как единству отдельных объемов, связанных целостной пространственной средой. Сектор архитекторов социалистического строительства (САСС), в который было преобразовано ОСА, главной проблемой считал социально справедливое расселение. Его представители заявляли, что новые формы архитектуры могут.стать лишь результатом новой пространственной организации социальных процессов. Такой уровень проектирования требовал системного подхода к природной среде, а также к жизни и деятельности человека, охватывая не .частные ее моменты, а всю совокупность ее проявлений. Вот почему именно этот уровень закладывал фундаментальные основы связей природного и искусственно созданного, формировал экологическое сознание и экологически обусловленное проектирование, идеологию «общей стратегии включенности» объектов любого уровня в природную среду.
Функциональной основой нового подхода к архитектурным проблемам макроуровня явилось планомерное и пропорциональное размещение’и развитие производственных сил и всего населения. И на самых начальных этапах реализации нового подхода удалось сделать решительный поворот от отдельных «предметов» к территории, т. е. тот поворот, на который была
Яе способна западная архитектура, что привело ее к экологической катастрофе сегодняшнего дня.
Причина разрушения природы в западном мире очевидна. Она связана с частной собственностью. Вот что пишет по этому поводу известный специалист по ландшафтной архитектуре американец Г. Экбо: «Операции с недвижимостью требуют деления ненарушенного земельного пространства и непрерывного ландшафта на части, чго и производит коллекцию отчуждаемых предметов потребления — участков недвижимости, зданий и прочего…».
Только социализм был способен перейти к качественно новому решению связей искусственно созданного и природного. Однако решение этих задач и на макроуровне не было мгновенным. Общественная собственность на землю и другие преимущества социализма не решают названную проблему автоматически. Недочеты социально-организационные, в частности узкая ведомственность строительства нередко являлась серьезным тормозом в деле охраны и целесообразного использования природной среды.
Деятельность творческих объединений архитекторов 20-х — начала 30-х годов, слившихся в 1932 г. в Союз советских архитекторов, внесла существенный вклад в развитие советской архитектуры, и в том числе в разработку концептуальных основ связей искусственно созданного и природного.
Периоду 30-х — середины 50-х годов свойственно овеществление связей искусственных форм и среды на уровне некоторых территориальных комплексов. Такими комплексами в частности становятся зоны курортного строительства. Особенно значительным был проект планировки района Ялта — Мисхор — Алупка. Его основной целью было упорядочение и приведение в систему хаотично расположенных санаториев, домов отдыха, жилых зданий, земель сельскохозяйственного назначения, промышленных сооружений. Проект охватывал огромную территорию в границах от Массандринского парка на запад до Алупки включительно. При разработке проекта курорта Гагры особое внимание уделялось геоморфологическим условиям места. Геоморфология подсказала не только целесообразное расположение основных элементов строительства, но и их объемное решение и архитектурный образ.
Важной тенденцией этого периода было стремление улучшить гигиенические качества санаторно-курортных зданий, а также связать их с участком и его элементами в единую объемно-пространственную композицию.
В 60-е годы первостепенными становятся проблемы сохранения и целесообразного использования ценностей природного ландшафта, что углубляет экологические и эстетические аспекты его целостности. Вместе с тем на практике связи с ландшафтом в основном решаются с помощью целесообразной планировки. Серьезное внимание уделяется сохранению природной’ среды в рекреационных зонах.
Большой вклад в формирование идей целостности искусственно созданных форм с природным ландшафтом внес ведущий научно-исследовательский и проектный институт в области курортного строительства —- ЦНИИЭП курортно-туристских зданий и комплексов. При этом имел значение не только практический опыт института, но и его регламентация, зафиксированная в «Методических указаниях по планировке, застройке и: благоустройству курортов, мест отдыха и туризма в СССР» (М., 1973), выпущенных совместно с ЦНИИ курортологии и физиотерапии.
Во второй половине 60-х годов ЦНИИЭП курортно-туристских зданий и комплексов возглавил исследования по рациональному размещению и развитию курортов, мест отдыха и туризма по отдельным экономическим районам страны. В этой работе приняли участие и другие ведущие институты страны,, имеющие отношение к курортной тематике.
Важной методической основой, развивающей идеи целостности, явились «Рекомендации по разработке проектов районной планировки курортных районов, крупных зон отдыха и туризма в СССР» (М., 1971), составленные ЦНИИЭП градостроительства совместно с КиевНИИП градостроительства и Тбил-ЗНИИЭП.
В 70—80-е годы появилось значительное число исследований, освещающих как проблемы охраны природы в целом, так и различные уровни территориального проектирования. Немало исследований посвящено охране и целесообразному использованию природы в рекреационных зонах, где несмотря на внедрение человека сохранилось естественное равновесие всех компонентов природного ландшафта. Поддержание этого равно весия — жизненно важная для нас задача. Без этих территорий, по мнению биологов, невозможно развитие цивилизации.
В 70-е годы выдвигается необходимость органичного сочетания того, что нужно человеку от природы, с тем, в чем нуждается сама природа. И эти задачи начинают получать реализацию на основе совершенствования экологически ориентированного проектирования. Экологически ориентированное проектирование, а также связанное с ним экологическое сознание формируются под влиянием наук, изучающих ландшафт как систему. Это прежде всего физическая и ландшафтная география, для которых любой ландшафт — природный комплекс, развивающийся по своим специфическим законам.
Широкая оценка, которую дает ландшафту физическая и ландшафтная география, позволяет решить комплекс задач.. С одной стороны, это дает материал, необходимый для сохранения ландшафта, с другой — объективные данные о его санитарно-гигиенических и микроклиматических качествах позволяют найти необходимое соответствие между тем, что нужно человеку от среды, и тем, что она может дать.
На современном этапе важнейшее значение приобретает изучение ландшафтов и на уровне ландшафтной экологии биологического направления. Так же как и другие науки о ландшафте, она изучает ландшафт как целостность. Для нее существенны функциональные связи внутри ландшафта, их физико-химическая и биотическая причинность. А практическая цель такого-изучения ландшафта состоит в определении природного равновесия в территориальных ландшафтных единицах и экосистемах. Эволюция ландшафтной экологии как науки о природном равновесии и ее сходство с другими науками о ландшафте показаны К- И. Эрингисом.
Ландшафтная экология позволяет сделать методы внедрения в ландшафт разумными, использовать ценности природы, не разрушая при этом тот биологический капитал, который находится в нашем распоряжении. Методом регулирования равновесия между различными элементами экосистемы служит определение допустимого порога его нарушения — того предела, после которого природная система перестает сопротивляться и начинает погибать. Эколого-биологический подход, изучающий равновесие в природных комплексах, позволяет расширить и углубить природоохранные мероприятия, необходимые при внедрении зданий в ландшафт.
Вопросам изучения ландшафта как системы уделяется все большее внимание практически на всех уровнях проектирования. Во многих случаях для этих целей приглашаются специа-листы-ландшафтоведы. Разработана соответствующая методика, в основе которой лежит познание объективных закономерностей природных ландшафтов и умение использовать их для разработки конкретных практических мероприятий, связанных со строительством. Успех этой работы во многом зависит от меры понимания ландшафтоведами архитектурно-планировоч-ных задач, а архитекторами — объективных качеств анализируемых ландшафтов. Вот почему вполне обоснованно ставится вопрос о необходимости введения на географических факультетах учебной дисциплины ландшафтная архитектура, а на архитектурных факультетах — основы ландшафтоведения.
Установление двусторонних связей между преобразующей деятельностью человека и природной средой, а также наличие четких планов социально-экономического развития советского общества позволит перейти к прогнозированию охраны и оздоровления окружающей человека среды. В 70—80-е годы разрабатывается методология экологического подхода к прогнозированию этих явлений при разработке региональных проектов различных уровней.
Исследованием, суммирующим все знания о среде на макроуровне регионального проектирования, является генеральная схема расселения на территории СССР. Авторы этого труда не только архитекторы-градостроители, но и экономико-географы, экологи, ландшафтоведы и другие специалисты. Генеральная схема расселения приобрела огромное значение, так как определяет предпосылки для рационального размещения производительных сил и связанных с ними всех территориальных комплексов с учетом их органичной связи с природным ландшафтом.
Целостность искусственно созданного и природного на уровне регионального проектирования — фундаментальная основа «стратегии включенности» любых объектов в среду. Она основана на осознании великих ценностей природного ландшафта, его экологического и эстетического единства, необходимых связей с ним и на уровне разработки отдельных зданий и их комплексов.
Архитектура и ландшафт - Соотношение связей в опыте советской архитектуры
Остались вопросы по теме - "Соотношение связей в опыте советской архитектуры", задайте их на